Марк включил панораму, и комнату залил солнечный свет.
-Милая, просыпайся.
Он провёл павлиньим пером по щеке супруги.
– Ева, пора вставать. Завтра отоспишься.
Ева открыла глаза и улыбнулась мужу.
– Привет, любимый. Мне приснился такой сон… Боже, что это? Розы? Мне? Откуда?
– С днём рождения, солнышко.
Она села на кровати, всё ещё щурясь от яркого света. В пижаме, с всклокоченными после сна волосами она напоминала себя же сорок лет назад, когда они только познакомились. Точно так же грациозно потягивалась, так же сонно улыбалась и так же вызывала желание. И сейчас она не выглядела на свои шестьдесят отчасти благодаря конституции, отчасти достижениям ревиталитивной медицины. «Как же она хороша!» – с грустью подумал Марк. Чувство нежности вперемешку с отчаяньем безысходности захлестнуло его. Он сел рядом, обнял Еву и поцеловал в щёку.
– Я люблю тебя, – сказал он, и это было правдой.
– И я тебя.
– Евочка, завтрак остынет.
– Ты приготовил завтрак?
– Представь себе, но не стоит питать особых иллюзий по поводу моих кулинарных изысканий. К тому же скоро должен приехать Артур с семьёй. Они уже в пути. У тебя пятнадцать минут.
Марк вышел, а Ева подошла к окну и замерла, глядя на песчаный берег. Волны пенились и слизывали следы детей, играющих у кромки воды с большой белой собакой. Вода была цвета неба или наоборот, поэтому линия горизонта размывалась, и казалось, что океан залил весь мир, в котором тонули пальмы, чайки, дети.
С силой оторвавшись от созерцания, она стала под аэродуш, обдав ещё не проснувшееся тело влажным прохладным ветром. Причесалась, нанесла лёгкий макияж, накинула халат и взяла в руки пульт.
Кровать с тумбочкой уползли в пол, Ева еле успела схватить вазу с букетом жёлтых роз. Межкомнатная перегородка растаяла, сделав площадь спальни частью холла.
Марк расставлял посуду.
– Артур будет с минуты на минуту. Звонила Марта, они уже вылетели, так что к ужину успеют. Я тут как секретарь, принимаю поздравления. Будет человек сорок. Я связался с рестораном, оставил заказ. А вот завтрак моих рук дело. Надеюсь, не отравимся.
Ева поставила вазу на журнальный столик.
– Ты просто прелесть. А это что? – в центе стола стояло нечто, накрытое салфеткой.
– Сюрприз. Не трогай. Всему своё время. Лучше помоги мне протереть бокалы.
– Марк, я хотела поговорить с тобой … Ты знаешь о чём. Марк…
Он поставил тарелку, тяжело вздохнул и взял её за руку.
– Давай, не сейчас, ладно? Давай не будем об этом… Сегодня твой день рождения, и я не хочу говорить ни о чём, кроме этого праздника.
– Прости, но…
– Никаких «но».
Спор рассудил звонок в дверь.
***
– Папа, неужели ты научился готовить? Утка просто замечательная. – Артур взял бутылку и принялся наполнять бокалы. – Давайте ещё раз выпьем за мамочку!
– И за бабушку! – подал голос пятилетний Максим, поднимая стакан с лимонадом. – Ба, а когда мы пойдём в зоопарк? Ты обещала.
На секунду зависла пауза, неловкая, из тех, когда каждому пришла в голову одна и та же крамольная мысль, и нельзя показать, что ты подумал о том, о чём и все, но все всё понимают, и все делают вид, что всё нормально.
– Максик, я пока ничего не знаю. Не могу обещать.
– По-моему, пришло время подарков, – попыталась разрядить обстановку Софи, жена Артура, встала из-за стола, ушла в прихожую и вернулась оттуда с картонной коробкой, перевязанной лентами с бантами. – Мама, поздравляем!
– Что там?
– Смотрите сами.
Ева долго возилась с лентами и, наконец, извлекла из упаковки платье – шикарное, кремового цвета, необычного покроя; такие носили во времена её молодости, даже не носили, а надевали только на выход в свет. И тогда Ева не могла позволить себе такую роскошь.
– Спасибо, дорогие, – она расцеловала невестку. – Я когда-то так мечтала о таком. Там что-то ещё? Что это? Туфли? Какая прелесть! Не нужно было тратиться…
– Мам, прекрати… – укоризненно покачал головой Артур. – Не хочешь померять?
– Не знаю, говорят, плохая примета. Нельзя одевать до того, как…
– Глупости. Надень.
– Действительно, дорогая, мы все хотим посмотреть! – поддержал сына Марк.
– Ба, и я хочу посмотреть!
***
Ева отключила панораму, пляж исчез. За окном лил дождь, смешанный со смогом. Соседний небоскрёб был еле виден, лишь свет в окнах жёлтыми призрачными пятнами пробивался свозь сырую мглу. С высоты сто седьмого этажа улица совсем не просматривалась, и Еве казалось, что она висит на невообразимой высоте, и внизу нет тверди, и не понятно, где верх, где низ – только сырость и туман, и даже падать некуда.
Она пыталась не заплакать, но это давалось с трудом, и на кремовой ткани темнели капельки от сорвавшихся слезинок.
Не хотелось возвращаться с красными глазами и распухшим носом, не хотелось портить праздник близким людям. Интересно, как это у других? Они тоже плакали? Им тоже было страшно? Они тоже не хотели?
***
Все сделали вид, что ничего не заметили, и засыпали её комплиментами, и во взгляде Марка она увидела восхищение и нежность.
Она села за стол, натянув на лицо улыбку, и пытаясь держать себя в руках. Нужно подавить в себе эти чувства и настроить себя на праздничную атмосферу и дотянуть до вечера, когда придут друзья и родственники, прилетит сестра с семьёй, и ей будет не до своих страхов, её отвлекут разговорами и танцами. Она надеялась, что так и будет.
– Марк, так что это такое? – Ева снова показала на сюрприз, накрытый салфеткой.
– Дорогая, не спеши. Ещё не время. Артур, подлей нам ещё вина.
***
То ли она выпила слишком много, то ли что-то сломалось в ней. Марк с Артуром обсуждали вчерашний матч, невестка отошла в угол и разговаривала по телефону, Максим включил телеволл и смотрел мультфильм, усевшись прямо на ковёр. Ева сидела с бокалом в руке, и воздух в комнате казался ей словно в дымке, и эти люди были чужими, призраками, голограммами. Звуки и голоса вязли, слова не имели смысла. Что здесь делают эти люди? Что они делают в моей жизни? Мысль, что вечером в этой комнате соберётся целая толпа подобных призраков, душила её. Ей просто хотелось побыть одной. Просто лечь на кровать и рыдать, пока кровь не пойдёт вместо слёз.
– Марк! – крикнула она.
– Да, дорогая?
– Ты мне ответишь, что под этой чёртовой салфеткой?!
– Ева, потерпи до десерта, хорошо? Чем больше интриги в сюрпризе, тем он желаннее.
– Марк…
– Да?
– Марк, Артур…
– Мы слушаем.
– Я не хочу.
– В смысле?
– Я не хочу умирать.
Еве показалось, что весь мир обернулся , чтобы посмотреть, кто такое сказал.
– Мам, прекрати, – резко сказал Артур, но Марк остановил его, тронув за плечо:
– Я сам. Дорогая, пойдём, поговорим.
– Мне не о чем говорить! – закричала Ева. – Я просто не хо-чу!
Марк взял её за руку и повёл в угол, к окну, за которым висела непроглядная пустота. Включил перегородку, и они остались наедине.
– Милая, не надо истерик. Я не ожидал от тебя такого.
– Не хочу, не хочу, не хочу… – бормотала Ева.
– Я понимаю, но что можно сделать? Неужели тебе нужно это объяснять? Я думал, ты сама знаешь?
– Нет. Не хочу. Зачем?
– А зачем мы дышим? Зачем любим? Мы получили свою порцию жизни, и должны уступить место другим. Это нормально. Умереть так же нормально, как и жить. Так делают все.
– Я не все! Мне плевать на всех!
– Подумай о детях, подумай о внуках, о внуках внуков. Мир переполнен людьми. Если мы не будем этого делать, то будет голод, нищета, будут войны. Мы должны. Я рад, что младше тебя, что уйду позже тебя, что тебе не придётся жить одной. Мне тоже осталось полгода, и потом мы встретимся. Я верю, что там есть лучший мир, и мы не можем не найти друг друга.
– Ничего там нет. Ни-че-го! Там такое же дерьмо – дождь, и смог, и пустота! Я не хочу!
– Ева, я не ожидал от тебя такого. Это совсем не больно. Укол, и ты уснёшь. Неужели ты хочешь влачить жизнь старухи – сгорбленной, усохшей, морщинистой, с разлагающимися от старости органами, с вонью из беззубого рта и дрожащими руками? Кто будет заботиться о тебе? На что ты будешь жить? Тебя уже завтра снимут с довольствия и не будет никаких пайков. Официально ты завтра перестанешь существовать. Я уже договорился на утро с нотариусом, с врачом и священником. Они приедут к восьми. Сестра к тебе летит с другого конца света…
– Не хочу!
– Я уже оплатил крематорий. И камерный оркестр. И ещё… подарок.
Он достал из кармана портмоне, а оттуда извлёк фото.
– Вот, посмотри, твои любимые цвета. Лиловый с голубым.
– Что это? – Ева взяла фото. – Это что? Гроб?! Мне, на день рождения?!
Она швырнула ему в лицо карточку и отключила перегородку.
Подошла к столу, сорвала салфетку с сюрприза. Под ней оказался ананас. Большой, жёлтый, спелый, сочный, с пышной зелёной шапкой на макушке . Ананас, который просто невозможно достать простому смертному. Который стоит целое состояние. Ева просто обожала ананасы, но ела их последний раз лет тридцать назад, ещё до начала новой эпохи.
– Засунь себе этот ананас в задницу! –крикнула она мужу. Бывшему мужу.
***
Ева шла по улице, не обращая внимания на лужи. Банты на новых туфлях повисли тряпочками, платье прилипло к телу, она постоянно откидывала назад чёлку, чтобы не так заливало лицо. Небо и лужи слились в один океан, серый, растворивший в себе зловоние свалок, дым фабричных труб, радиацию и удушье пропитанной отходами цивилизации земли. Но ей хотелось петь. Ей хотелось кружить в вальсе, смеяться идурачиться. Проезжавший мимо автомобиль обдал её водой с ног до головы. Но это её совсем не огорчило.
***
Адвокат нервно теребил бородку, глядя на промокшую насквозь посетительницу.
– Понимаете, это очень щекотливый вопрос…Может, всё-таки дать вам полотенце? С вас вода льётся ручьём.
– Не нужно ничего. Просто расскажите всё, как есть. Как мне быть?
– Ну, хорошо. Хорошо. Во всяком случае, это моя обязанность проконсультировать вас. В общем, по закону совсем не обязательно делать эвтаназию, когда вам исполнится шестьдесят. Это скорее традиция, не буду вдаваться в подробности её истоков. Не суть. Но она есть, и это в принципе спасло человечество от краха. Экономика не могла прокормить армию пенсионеров. Плюс проблема с продовольственными товарами.
– Не нужно мне рассказывать эту историю. Просто скажите, как мне быть?
– Как? Очень просто. Никто не может заставить вас покончить жизнь самоубийством, но так как государство не в силах ещё свалить на свои плечи столь тяжёлую ношу, как миллионы стариков, во избежание прецедентов, мы отсылаем таких, как вы «нехочунчиков» в специальный дом престарелых. С глаз долой. Думаете, вы первая? Отнюдь. Только прошу вас не разглашать эту информацию. Так что, можете попрощаться с семьёй и завтра утром явиться в аэропорт для отправки.
– Мне не с кем прощаться. А если я откажусь и от этого варианта?
– Поверьте, это лучший вариант, какой только может быть.
***
Ева сидела в шезлонге на берегу океанской лагуны и пыталась задремать. Но крики чаек никак не давали ей расслабиться и уснуть.
– Здравствуйте, Евочка, – рядом присел Антуан, крепкий загоревший старичок, совсем не выглядящий на свои семьдесят. – Вам не скучно?
– Нет, мне хорошо. Только немного жарковато, и эти противные чайки. Антуан, бросьте в них что-нибудь, чтобы они замолчали.
– Это бесполезно. Они скорее сожрут то, что я брошу – это более вероятно. Вам что-нибудь принести? Коктейль, сок?
– Нет, спасибо.
– Фрукты? Апельсины, манго, папайя, ананас?
– Только не ананас. Ненавижу ананасы.
Волны играли песком и медузами.
Вода была цвета неба, или наоборот, поэтому линия горизонта размывалась, и казалось, что океан залил весь мир, в котором тонули пальмы, чайки и старики.